Алексей Михайлович Кормилицын
Голос в телефонной трубке явно обескуражен:
- Да что обо мне писать? Я ведь, миленькая, на фронте-то не был. В боях не участвовал. Ничего не освободил. Я только строил аэродромы. Мы с Евдокией Ивановной обсудили Ваше предложение, и я решил отказаться… - На том конце проводя меня очень не хотели обидеть. Но в ткань разговора вплетались такие интересные детали, что мне показалось несправедливым не рассказать о них всем. И я уговорила-таки Алексея Михайловича Кормилицына, бывшего начальника ГАИ МВД СССР, на нашу встречу. Первое впечатление от встретившего меня человека – интеллигент в каком-то поколении. Манеры, голос, предупредительность…
- Так о чем Вам поведать? Я, право, и не знаю.
- Как о чем? Об аэродромах! Нам Германия объявила войну и понадобились новые аэродромы? Так?
- Нет, все начиналось еще перед войной. Как только начальником Генерального штаба стал Георгий Константинович Жуков (январь 1941 г.), он потребовал от Госавтоинспекции подробнейших сведений о техническом состоянии автотранспорта. И имея эти данные, видимо, знал, сколько каких машин необходимо для строительства аэродромов. Дело в том, что до войны было создано Главное управление аэродромного строительства (ГУАС), которое и должно было строить военные аэродромы. А для строительства необходимы различные машины и механизмы. Их нужно собрать, перегнать к месту стройки, грамотно эксплуатировать… Стали искать руководителя управлением транспорта. Вызвали одного заместителя начальника ГАИ. Тот – ни в какую: я неопытный, я только в центральном аппарате работал. Второй – преподавал теорию, практики не имеет. Третий – многодетный отец. И каждый называл фамилию госавтоинспектора Московской области Кормилицына, который якобы с этим делом справится наилучшим образом. Меня вызвали к заместителю министра по кадрам и направили в приказном порядке руководить в ГУАСе транспортом. Предполагалось – на месяц. А война пришла – и…
- Самое смешное – я был секретарем комсомольской организации ГАИ. Мои девушки-комсомолки пошли в народное ополчение. Я, конечно, с ними, а как же иначе? Так меня мобилизовали в народное ополчение. Пришлось потом в ГУАС отзывать, писать бумаги всякие. А ополченцы эти получили винтовки с просверленными стволами – и все, как трава скошенная, полегли.
Но об этом он узнает потом. А сейчас самая большая забота «мобилизованного и призванного», специалиста-практика Алексея Кормилицына – аэродромы. Кстати, практик он был действительно хороший: все годы, пока учился в институте, а потом и работал в ГАИ, в свои каникулы, отпуска Кормилицын работал трактористом, на дорожном строительстве. От МАДИ ездил «шефствовать» в колхоз: пахал на «Фордзоне». Правда, всей этой практики для предстоявшей работы было маловато.
- Стояла задача построить 360 аэродромов с двухполосными взлетно-посадочными полосами. Как? Самосвалов нет, грейдеров нет, катков нет… А ко мне приходят Молоков, Водопьянов, Каманин, Громов, Левандовский, знаменитые в то время летчики, первые герои Советского Союза, и просят: «Позарез нужен аэродром под Белостоком…»
- Мы делали все, что могли. Придумывали разные приспособления, песок и щебень возили на лошадях. Машины, какие удалось мобилизовать, колонной вели из Москвы к месту назначения. Вот так колонной проскочил я свою «малую родину» - деревню под Бородино, где стоял отцовский дом и откуда мы, двенадцать братьев и сестер Кормилицыных, разлетелись по белу свету. Забежать хотя бы на минуту в дом… не было времени. А когда возвращался из Белостока назад, в Москву, деревня уже была сожжена.
Аэродромы-то они заложили. Но одни – не достроили, другие, только достроенные, сами же и подрывали. Так было в том же Белостоке, в других местах. Подрывали, демонтировали, снимали покрытие и увозили. Бывало, вся огромная колонна попадала под обстрел. Случалось, попадали на дорогу, устланную шипами.
Сначала от нас требовали быстро строить: «Если вовремя не сделаете, мы вас превратим в лагерную пыль!» Это любимое выражение наркома внутренних дел Берия его подчиненные часто повторяли. Потом буквально теми же словами «убеждали» быстро перебазироваться. Да мы и без этих слов работали в сумасшедшем темпе.
Дороги предопределяют встречи с разными людьми. С кем только А.М. Кормилицыну не приходилось встречаться! В первую очередь, с командующими армией Чуйковым и Толбухиным. А сколько было интересных, волнующих встреч с его любимыми писателями, поэтами… Может быть, поэтому военную лирику он читает наизусть. И как читает. «Враги сожгли родную хату», «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…» А Теркин! «Василий Теркин был нашим другом», - говорит Алексей Михайлович.
Под Сталинградом усиленными темпами строили Гумраковский аэродром. Вдруг другой приказ: «Немедленно прекратить! Везти технику!» Готовилась Сталинградская битва.
У Кормилицына мобилизовали две очень нужные машины. Одну, хлебную (если есть хлеб – значит, человек сыт), взяли для вывоза Сталинградских детей. Их, собственно, уже вывозили. Пароходом. Но пароход сел на мель, и немцы стали его бомбить. Необходимо было срочно снять страдающих детей и переправить на другой берег Волги, что и сделали транспортники.
Вообще, конечно, с этими аэродромами Кормилицын намучился изрядно. Сначала – строй, потом – взрывай, а под конец – снова строй. Правда, когда наступали, строили уже куда быстрее. Стали использовать военные автомобили, трофейную технику: американские «студебеккеры», хорошие самосвалы. Штампованные американские стальные плиты, которые шли на взлетно-посадочные полосы, научились быстро монтировать и демонтировать. Машины, строительная техника, люди… До сотни машин на наших-то непроезжих дорогах! Позже в ГАИ Союза, при обсуждении дальнейшего развития дорожного движения в стране, Кормилицын скажет, что России в первую очередь нужны хорошие дороги, а хорошие машины к нам сами придут. И что же? Хорошие машины к нам действительно пришли, а вот дороги… И бьются дорогие скоростные автомобили на российских выбоинах и ухабах, создавая ДТП.
Все это Алексей Михайлович говорит эмоционально, видно, что положение с дорожным движением в стране его до сих пор царапает, не оставляет равнодушным.
- Какие аэродромы Вам более всего запомнились: - «увожу» разволновавшегося собеседника от земных проблем к воздушным.
- Под Белостоком, Львовом, Гумраковский под Сталинградом, в Западной Белоруссии, Молдавии, в Прибалтике, недалеко от Паланги… Кстати, из Прибалтики по моей рекомендации технику эвакуировали студенты 4 курса МАДИ. В Кубинке под Москвой прекрасный военный аэродром был. На многие эти стройки я вел армаду машин, разную строительную технику, вез людей… Для машин необходимо горючее, техническое обслуживание, для людей – питание, ночлег, медицинская помощь… Днем – на «студебеккере», ночью – на мотоцикле я проверял свое автохозяйство, выезжал на разведку дороги впереди, искал карьеры, кирпичные строения, которые можно было бы разобрать на строительство аэродрома.
В одной из таких ночных разведок начальник транспорта разбился на своем трофейном итальянском мотоцикле. Отлежался, а утром – снова в дорогу. В войну больничных не давали.
Встречать колонны, провожать колонны, вести колонны… В конце войны Алексей Кормилицын обучал этому непростому делу полицию движения Болгарии, за что и получил от признательных коллег медаль. А в Чехословакии учился сам – применять вертолеты в организации движения транспорта.
9 мая 1945 года, едва вернувшись домой после долгого отсутствия, начальник управления ГУАСа Кормилицын вновь едет в командировку: срочно встречать и направлять машины из Белоруссии, Белостока. Народное хозяйство задыхалось без техники. Трофейные «студебеккеры», «форды», «виллисы» прибывали из Германии. И им тоже нужно было определять новое место службы. На конференцию по открытию второго фронта транспорт тоже ГУАС поставлял.
- Я не вояка, я – труженик, - говорит Алексей Михайлович, - строитель. Мне в 1942 году медаль за трудовую доблесть вручили. И жена у меня МАДИ закончила, и дети. В конце войны мы думали, что все, теперь мир настанет на вечные времена. А вон как оборачивается. Неужели нашим внукам и правнукам снова жить под бомбами, как сейчас в Югославии? Снова выкарабкиваться из разрухи и нищеты? Мы с этим не согласны.
С А.М. Кормилицыным беседовала Т. МИД
